территориальной экспансии».
С этим следует согласиться. Однако далее Гаджиев абсолютизирует пространственную экспансию. Он представляет ее как одну из главных форм самовоспроизводства и продления существования цивилизации, вводя территориальный императив. Более того, он объявляет Запад создателем за последние пять столетий наиболее эффективной и динамичной мировой цивилизации и оправдывает тем самым его экспансию во всемирном масштабе. С подобной позицией мы не можем согласиться. Действительно история Нового времени и особенно XIX век с геополитической точки зрения – это история утверждения Pax Europeana. Но это было силовое давление, в своих крайних проявлениях повлекшее уничтожение целого ряда высокоразвитых цивилизаций как, например, в Центральной Америке. Да и заселение европейцами земель Северной и Южной Америки, Австралии и Южной Африки сопровождалось геноцидом коренного населения. Его жалкие остатки в Северной Америке влачат существование в резервациях.
Во второй половине XX века, после окончания второй мировой войны, мировая геополитическая система трансформировалась с Pax Europeana на Pax Americana. Однако благодаря достижению стратегического паритета СССР и США угроза существованию русской цивилизации была снята.
Другое качественное отличие геополитической ситуации XX века состоит в том, что к его началу на планете не осталось территорий, не принадлежащих тем или иным государствам. Борьба за освоение мирового пространства сменилась борьбой за передел сфер влияния в уже освоенном и поделенном мире.
И, наконец, главное – развитие технологии, покорение водного и воздушного океанов и даже космического пространства в некотором отношении снизило значение географических препятствий. На это обратил внимание еще А. Тойнби: «В век воздуха, – подчеркивал он, – местонахождение центра тяжести человеческой деятельности может быть определено не физической, а человеческой географией – не расположением океанов и морей, степей и пустынь, рек и горных хребтов, дорог и троп, но распределением численности человечества, его энергии, способностей, мастерства и нравов».
Первая серьезная современная геополитическая концепция, учитывающая реалии ракетно-ядерного века, была разработана французским генералом П. Галлуа. Он показал, что не менее важным геополитическим фактором, чем пространственно-территориальные характеристики страны, стал ее ракетно-ядерный потенциал. Им было также указано на значение средств массовой информации и телекоммуникации и растущей политизации широких народных масс. Но, главное, им вслед за советскими учеными к важнейшим геополитическим факторам была отнесена степень освоения космического пространства.
Мы уже отмечали выше: тот, кто будет первым в космосе в XXI веке, тот будет первым и на Земле. Именно в такой современной реалистической геополитической парадигме и следует работать в следующем веке. Вместе с тем в геополитических изысканиях нельзя пренебрегать использованием государствами пространственных факторов при определении и достижении политических целей. В этой связи заслуживает внимания попытка К. Э. Сорокина подразделить геополитику на «фундаментальную» и «прикладную». Первая изучает развитие геополитического пространства планеты, а вторая вырабатывает принципиальные рекомендации относительно генеральной линии поведения государств или группы государств на мировой арене – «геостратегическая геополитика». Хотя эти дефиниции не получили достаточной разработки, следует приветствовать стремление Сорокина обновить геополитику, представить ее в виде многоуровневой глобальной политики. Его положение о том, что геополитика должна заниматься решением проблем на региональном, субрегиональном и даже внутригосударственном уровнях, не вызывает возражений.
Во многом подобных же взглядов придерживается и К. С. Гаджиев. Он пишет: «В современном мире сами географические и пространственно-территориальные параметры мирового сообщества и, соответственно, отдельно взятых стран, наций и этносов в их отношениях друг с другом подверглись существенной трансформации. Особенно важно, что традиционная геополитика, при всех расхождениях между ее адептами, была разработана в рамках евроцентристской парадигмы, исходя из реальностей евроцентристского мира и в его интересах». Отметим, однако, что в России геополитические исследования не носили евроцентристского характера. Традиционно России отводятся четыре геополитических особенности:
1) по территории, населению и природным ресурсам Россия превосходит любое европейское государство;
2) на протяжении всей истории Россия не имела четких границ как на западе, так и на востоке, что способствовало ее экспансии для стабилизации положения в этих неспокойных регионах;
3) между Россией и государствами Запада всегда существовали слабые буферные государства;
4) не только географически, но и в культурном и политическом аспектах Россия находится как в Европе, так и в Азии.
Поэтому и сегодня российская геополитическая концепция ни в коей мере не будет нести евроцентристскую парадигму. Ниже мы изложим различные геополитические концепции, в том числе и наше видение геополитического положения России.
Геополитика и стадии развития мирового хозяйства
В конце XIX – начале XX века господствовали и конкурировали между собой три основные политические идеологии. Одна из них – империалистическая – провозглашала право сильных стран процветать за счет остальных. Как известно, она привела к двум мировым войнам и огромным жертвам. Другая, либеральная модель, основывалась на принципе свободной торговли. В соответствии с ней каждая страна процветает благодаря своему относительному преимуществу производить определенные товары на экспорт. Свободная торговля была бы невозможна в условиях глобальных военных конфликтов и политической напряженности. Орудием либеральной идеологии стала Лига Наций, а затем ООН – этот международный клуб для поддержания мира. Наконец, третья, социалистическая, идеология ставила во главу угла интересы рабочего класса. Она же выдвинула принцип интернационализма – как один из примеров утопического мирового подхода к международным отношениям.
Многие теории рассматривают современное положение в мире через стадии его развития. На этом построена теория И. Валлерстайна (I. Wallerstain, 1979), который выдвинул концепцию «исторических систем». Историческими они являются в том смысле, что развиваются в течение некоторого исторического периода, а с наступлением нового заменяются другими системами. Валлерстайн признает существование сегодня одной такой исторической системы – «мира-экономики».
Несмотря на то, что каждой исторической системе присущи свои характерные черты (она уникальна), по мнению Валлерстайна, их можно объединить в три большие группы. Каждой из них соответствует свой тип производства, который, в свою очередь, ассоциируется с определенной системой изменений.
Так называемая «мини-система» основывается на эквивалентном обмене. Задачи и формы ее весьма ограничены – охота, собирательство или зачаточное сельское хозяйство. В организационном плане мини-системы представляют собой сравнительно небольшие семьи или родовые группы, а положение их отдельного члена определяется его возрастом и принадлежностью к определенному роду. Мини-системы никогда не охватывают больших территорий и существуют лишь в течение жизни нескольких поколений. Таких мини-систем некогда насчитывалось великое множество. Однако все они либо трансформировались в другие системы, либо были поглощены на поздней стадии более развитыми.
Под термином «мир-система» Валлерстайн имеет в виду не какую-то глобальную структуру, а лишь ту, функционирование которой не ограничено повседневными заботами отдельных членов. В соответствии с типом производства Валлерстайн выделяет две разновидности миров-систем. Так называемая «мир-империя» основывается на перераспределении материальных благ путем фактического грабежа. В рамках мира-империи существует многочисленный класс непосредственных производителей в сельском хозяйстве. Их технология производства позволяет получать излишек, достаточный для развития
